В житейском огороде

(Правдивые истории)

Мой дед-казак жил девяносто лет,
Запоем пил, на мир косился волком,
Но, промышлял цветами, мёдом, шёлком
И был в душе едва ли не поэт.

О, сколько раз меня бросало в рёв
Разбойство дедово, тычки и макароны!
Но. помню сад и тутовых дерев
Прохладные развесистые кроны.

Листва зелёная, ты будешь сожрана
Старательным и жадным шелкопрядом...
И возродишься вновь в отрезах полотна,
Ты снова прошумишь девическим нарядом!

В спокойный день, июльскою порой
Снимают ягоду на чистые рогожи,
И дед любуется веселой детворой,
Сияющий, как этот день погожий...

В шуршании шелков теперь я слышу зык
Веселой юности. Мальчишка-непоседа,
С нежданной нежностью я вспоминаю деда,
И шелковицы вкус щекочет мне язык.

(Жизненный романс)

Мне было сорок семь,
А «ей» семнадцать лет, —
«Она» была чиста, нежна,
А я — далёко нет!
Далёко нет!
Далёко нет!..

Теперь мне слишком шестьдесят,
А «ей» — открыт ответ,
Теперь я нежен, «чист»,
«Она» — далёко нет!
Далёко нет!
Далёко нет!..

(Подражательные набросочки)

Чудная картина,
Как ты мне родна!..
Крашеные вина,
Пиво «Хольстен»; — да,
Тяжкий стон органа,
Биллиарда шум...
И на дне стакана
Затонувший ум.

Шорох... частое дыханье...
Поцелуя звук...
Кашель... громкое чиханье...
В дверь сердитый стук...
Слёзы... клятвы... за портьерой
Спрятавшийся друг...
И.… уснувший с детской верой
У себя супруг!..

Гляжу я на березу
«У моего окна»,
Одну и туже позу
Во мне родит она...
Где, было солнце краше, —
Подвижней «бодрячок»;
Когда меня папаша
Березкой этой сёк!..

Шёпот, робкое дыханье
Вызовы сторон
И допрос, и пререканье,
С ссылкой на закон...
И торговцы, и буяны,
Адвокатов съезд,
И дельцы, и Дон-Жуаны.
И арест, арест!..

(Сплошь да рядом)

— Посмотри... вторая ложа...
Справа, с веером в руках,
— Боже мой, ну что за рожа,
Но, за то вся в кружевах.

— Та, что в кружевах одета,
Это ведь моя жена.
— Нет... Не та, вон видишь... эта,
Та, что слева... та страшна.

— Слева? Слева в той же ложе
Ведь моя сестра сидит...
— Не про ту я.… помоложе...
Видишь... в буклях... точно спит...

С розой, с глазками косыми...
Фу! Глядеть, ей-ей, не в мочь!
— Та, что с розой между ними,
Ведь моя родная дочь…

(Важные мысли о ничтожных вещах)

Светленьких буко́лик
Не могу писать;
Я ведь меланхолик.
Для идиллий сладких
Где картин набрать?
В рое слухов гадких?

Нет для сказок дивных
Добрых, милых фей
И сердец наивных.
Для поэм чудесных
Где искать идей?
У дельцов известных?

Звук элегий нежных
Тошен самому...
Мало ль безнадежных!
И в романах страстных
Тратиться к чему
В жалобах напрасных?

Не воспеть ли в оде
Выгодный шантаж?
Он ведь ныне в моде...
Песней, что ль, залиться?
Музыка все та ж:
— Эх, кабы нажиться!..

Что баллад предметы!
Надоели всем
Страшные секреты.
Но, сатирик сколько
Здесь отыщет тем!..
Славных тем!.. И только.

Тридцать лет да не умён, —
Дураком скончаешься.
Сорок лет, да не богат, —
Бедняком помрёшь!..
Пятьдесят, да не женат, —
Если повенчаешься,
За красавицей женой
Друга в дом введёшь.

(Философские заморочки)

Смотри, как ночь тиха!
Без звука, без движенья,
Вокруг нас дремлет мир,
Как над ребёнком мать...
Ну, что за невидаль,
Прости за выраженье... —
Не может же, как ты,
Мир глупости болтать!..

(Философские заморочки)

Посмотрите, люди, —
Вот лежит на блюде,
Важен, как барон…

Молод, но не тонок,
Жирный поросёнок,
В зубы взяв лимон...

Он убит «злодеем» —
Поваром Фаддеем
За свои грехи… —

Иначе — доныне
Бегал бы в овине,
Хрюкая стихи!..

Моя любовь! Явись мне снова,
Как прежде светлая — явись,
Улыбкой счастья мне былого
Еще раз нежно улыбнись.
В последний раз займись ты мною,
В меня жизнь новую вдохни.
Умой мозги живой водою
И из халата изгони!
О, дай мне, дай же, миг желанный.
Хоть половину прежних сил,
Чтоб не дешёвки окаянной,
А мощных чувств я полон был.
Чтобы и радости, и муки
Мой снова взволновали дух,
Чтоб хоть однажды влез я в брюки,
Чтоб наконец под гнётом скуки
Я не ловил ни блох, ни мух!

Сердце глупое не бьётся, —
То-есть бьётся, но не шибко; —
И отраднее живётся,
Благочинно, без ошибки,
Без особого волненья,
Без особых увлечений.
Избегаю даже чтенья
Горячащих сочинений!
Я собой теперь доволен —
Всё, как следует, исправно;
И желудком я не болен,
А уж прочим и подавно...
В этом сладостном сознанье
Новый Год я встречу, братья,
Если встречусь на гулянье,
Прямо кинусь к вам в объятья...

— Не имей сто рублей,
А имей сто друзей... —
В старину старики говорили.
И довольны судьбой,
Дружбу между собой
Люди смело тогда заводили.

Нынче время не то:
У меня их не сто,
А всего только два было друга.
Я взаймы как-то дал
Одному — он пропал,
Словно вред причинила услуга!..

А носить стал рога
Ваш покорный слуга, —
Друг второй изукрасил мне темя.
Сколько ж выло б скорбей,
Если сто мне друзей
Завести в настоящее время?..

(Правдивые истории)

Дождь ли льёт, валится снег ли,
Муж идёт сражаться в кегли.
А супруга у окна
Дома ждёт его одна.

Ночь пришла. Часу в десятом
Муж спешит к своим пенатам.
— Обобрали до чиста!..
Всё мычат его уста.

Вот он слышит шёпот страстный:
— Где ты был, мой сокол ясный?
На него глядит в упор
Молниеносный женский взор.

Буйный гнев жену объемлет,
И послушно мзду приемлет
У неё из хлестких рук —
Провинившийся супруг.

Было чудное, свежее утро...
Озарялись зарей небеса...
На березках, светлей перламутра,
Как алмазы, сверкала роса...

До последней, садовой дорожки,
Утрамбованной желтым песком,
Не боясь промочить свои ножки,
Ты меня проводила тайком...

Ты ушла. И роптал я на небо:
Что мне ласки и женственный взгляд,
Если просит желудок мой хлеба,
А кроссовки Nike каши хотят

(Правдивые истории)

Мы в саду на скамейке сидели,
А над нами березы шумели;
Говорил я без умолку вздор,
Ты молчала, потупивши взор;

A с балкона папаша с мамашей
Любовались беседою нашей
Результат — ненаглядных детей
Обвенчали чрез несколько дней.

Потекла наша жизнь, как по маслу,
И любовь хоть давно уж погасла;
Но, привычке друга другом скучать,
Удалось вдруг нас крепко связать.

Прошлым летом здесь украдкой
Мы с тобой гуляли вместе,
И пылал любовью сладкой
Я к тебе, моей невесте.

Жизнь казалась сладкой грёзой,
Месяц плыл в туманной дали...
На скамейке, под берёзой
Мы сидели и мечтали.

Дни любви стрелой летели,
Мы с тобою в брак вступили...
Но, скамейки той доселе
В шуме жизни не забыли.

Летом в зной, зимой в морозы
Мы выходим прогуляться
И идём под сон берёзы
Поворчать и поругаться...

(Осенняя песенка)

Что-то стало, вдруг мне интересно жить —
Женских слабостей вагон, а я одна...
Где-то плавают в слезах морских моржи,
Видно, вклинилась по осени весна-а!
А-а, а-а! А-а, а-а! А-а, а-а!
Вес-на!

Надоело мне вечернею порой,
За столом сидеть с котёнком у окна;
Слёзки лить свои в пиалку по одной...
Чтоб любовь моя была бы спасена-а!..
А-а, а-а! А-а, а-а! А-а, а-а!
Вес-на!

Для души, для женской нашей, не секрет
Что любовь живёт, не ведая стыда.
Приходи-ка ты родной мой поскорей,
Ты нужнее, чем на сердце пустота-а!..
А-а, а-а! А-а, а-а! А-а, а-а!
Вес-на!

Снежинки вьются, вьются за окном,
И бледным светом комната залита...
Чай стынет. Тяжко виснет над столом
Молчание размолвки. Ты сердита...

Твои глаза в стакан погружены,
И на ресницах — слёзы... И безвольно
Плыву я белым полем тишины,
Тоскую в снежных далях. И мне больно...

Беспомощно на скатерти лежит
Твоя рука, сжимаясь сиротливо.
Усталой, снежной бледностью покрыт
Твой строгий профиль, грустный и красивый.

И утренней одежды кружева,
Волнуясь, тихо грудь твою вздымает...
И вот, уж близки робкие слова,
Что сердце к сердцу нежно приближают...

Снежинки вьются, тают на стекле.
В слезах твои глаза печально-мутны...
Но, радуясь приюту, на столе
Твоя рука в моей лежит уютно...

(Краткий злободневный роман)

Глава I.

Больной он был дегенерат,
Она — неврастеничка;
Он вспыльчив был и грубоват,
Она — хрупка, как спичка.

Глава II.

Он только месяц, как женат;
Но каждый день с ней стычка...
Судьбу клянёт дегенерат,
Клянёт неврастеничка.

Глава III.

Они расстались; каждый рад
Свободе, словно птичка;
Но раз гулял дегенерат,
Глядит: неврастеничка!..

Глава IV.

Смертельный выстрел... каземат...
Где смысла хоть частичка? —
Увы, он был дегенерат,
Она — неврастеничка!..

(Правдивые истории)

— Я завтра еду на войну —
Супруг сказал супруге...
— Тебя я, милый, не пойму. —
В ответ жена в испуге.

— Ведь можно за двадцать пять лет
Войну возненавидеть!..
— Я не одерживал побед, —
Хочу победу видеть.

Не равен в битве я с тобой,
Я пред тобой пасую...
С гундосым будет равный бой,
— Его уж я отдую!..

Часть вторая:

Ну, и словно весь лиризм мой
Языком слизнуло псиным!
Зачадило, закоптило,
Завоняло керосином…
И растаяли созвучья…
И расстроились аккорды…
И полезли, Детердинги,
И Рокфеллеры, и Форды!

Нефть! Основа провокаций,
Войн, и казней, и предательств,
Тюрем, каторг, ссылок, пыток,
Беззаконий, надругательств…
Беспардонная, глухая,
Вероломная трясина —
О тебе я вспомнил снова,
Слыша запах керосина.

Вот теперь, вспоённый злобой,
Напишу уж я на совесть…
Эй, читатели, хотите
Потрясающую повесть,
Без лирических шаблонов,
Без приевшегося штампа —
Где мне будет, вместо Музы,
Керосиновая лампа?..

Часть первая:

Я хотел писать сегодня
о железе и о стали,
О банкирах и министрах,
о труде и капитале,
Но, под тёмным абажуром
деликатным полуваттом
Усыпляло мне невольно
каждый фибр и каждый атом.

И в лирическом шаблоне
рисовались в сладкой лени
Светотени и ступени,
и сирени, и колени,
И созвучья собирались
в задушевные аккорды,
И не лезли, хоть ты тресни,
ни банкиры, ни милорды.

Я сидел часа четыре.
От усилий рожа вспухла.
Вдруг… без «вдруга» невозможно…
Электричество потухло.
И убогим жёлтым светом
расцветив пустые стёкла,
Керосиновую лампу
принесла старуха Фёкла.

(Пародия на старинный романс)

Полночь... душно на постели...
Чуткий сон бежит от глаз:
Вдалеке — крик коростели,
А вблизи — гуляки глас...
Шепчет ветер тихокрылый:
Спать пора уже давно...
К визави забрался «милый», —
Муж улёгся, как бревно...
Чей-то голос слышу снизу:
Мне в нём чудится призыв.
Оборвал там вор маркизу
И унес, накидкой скрыв...
Дальше слышу топот, стоны;
Мне уж чудится кинжал… —
От соседки беспардонно
То мой кум — Семён сбежал...

В окошке ночь, и как темна!
Вокруг меня все спит;
И только я один без сна —
Бессонница томит.
Но та бессонница моя
Ужасна потому,
Что с нею крепко связан я,
До утра в эту тьму.

Моей бессонницы рука
Тут, на груди моей;
Её одежда так легка,
Надетая на ней.
Глаза её горят огнём,
В груди кипит вулкан,
И если с нею я вдвоём —
Я делаюсь вдруг пьян.

Но, я от ласки утомлён,
Ласк больше не хочу,
И хоть в бессонницу влюблён,
В усталости молчу…
Но, не знаком остаток ей...
Не хочет спать она;
Любовь её сильней моей.
Не выпита до дна.

Она мне шепчет: — Поцелуй
Меня еще хоть раз...
Но, шёпот тот, как шёпот струй,
Шуршит уже не час;
То треплет волосы мои,
То прочитает стих.
То руки вытянет свои,
Уложив на моих...

И неустанно говорит…
И спать не в силах я.
Всю ночь без сна меня томит
Бессонница моя.

Спи-же усни дитя,
Ветер шумишь шутя,
Чуть шевелятся листы, —
Спи-же и ты.

Пташкам в лесу приют,
Во гнёздах покой найдут,
Глазки закрывши свои, —
Спи-же и ты.

Мирно заснул весь свет,
Звука давно уж нет,
Только кивают цветы, —
Спи-же и ты.

Звёзды, небес наряд,
Ясно на мир глядят,
Будто манят с высоты, —
Спи-же и ты.

Примечание:
Колыбельная песенка* — это моя первая песня, написанная в 1964 г для театральной студии молодого актёра при ДК Химиков г. Джамбула, для спектакля «Вот и лето ускакало»

Вчера я принял восемь ванн
И два часа в грязи болтался
Потом, как лошадь дул нарзан,
А после — спортом занимался.

Сегодня врач мне прописал
Ряд всевозможнейших настоек,
А на ночь — скучный «Люминал» …
Но, ничего! Пока я стоек!

А завтра ждёт меня опять
Урок сокольских упражнений,
Прогулка в лес часов на пять
И сорок шесть других мучений…

Но, я не думаю ворчать:
Трудиться — это мне знакомо!
А, если вы про «отдыхать» …
Так отдыхать я буду дома.

За кутеж пришла расплата, —
Разнедужился делец —
И врача-гомеопата
Пригласил он наконец.

Словно щука на приманку
Разлетелся «эскулап»
И понюхать с чем-то склянку
Дал дельцу из цепких лап.

«Вот и всё моё леченье» ... —
Гордо он сказал затем.
Впал делец в остолбененье
И на миг остался нем...

Но, потом доставь кредитку,
Дал нюхнуть её врачу…
И промолвил: — без убытку
Я понюшкой и плачу!..

Тучка по небу гуляла,
В тучке молния сверкала…
Над землей затосковала,
Дождём слёзки проливала…
Как не плакать тучке бедной!..
Нет ей места в вольном небе,
Гонит ветер её буйной,
Сирота она на свете….
Загорится в небе солнце,
Сразу жжёт её лучами;
Выйдет месяц к полуночи,
Луч его как саван бледен!
Скучно тучке: выйдет к морю,
Море вздуется, шумит,
В мир заглянет-ли с любовью
Мир нерадостно глядит.
Птица с нею ли столкнётся,
Размахнет сильней крылом,
С человеком ли сойдётся —
Человек бежит бегом.
Как не плакать тучке бедной:
Нет ей места в вольном небе,
Гонит ветер её буйной,
Сирота она на свете!..

(Посвящение)

Ты в бриллиантах, шелках, и свежа, и мила,
Словно розан душистый в теплице цветёшь,
Твоя ручка стройна и нежна, и бела, —
В целом свете подобной — ищи не найдёшь...
В твоих тёмных и чудных, глубоких глазах
Столько неги и страсти живой, огневой...
Ты с улыбкой беспечной на алых губах
С увлеченьем поёшь гимн весне золотой.

И не знаешь, что ровесниц тебе
Много в мире иной жизнью тяжкой живёт:
Вечным горем, страданьем, — в угоду судьбе, —
Давит их без пощады злой жизненный гнёт...
И не знаешь того, сколько горя, забот
На разбитых плечах они бодро несут,
Как сгибает в дугу их от адских работ
И как силы свои убивают на труд...

И не знаешь того, как их часто судьба
Заставляет подчас стыд девичий забыть
И продать красоту... и то только тогда,
Когда выход один: умереть или жить?
Доля их — тяжкий труд, муки, слёзы, борьба...
Как тебе — им не снятся счастливые сны:
Бедность, горе, нужда, да лихая судьба
Загубили деньки золотой их весны!..

От работ и забот помутились глаза...
Помертвело лицо... впала слабая грудь...
А по бледным щекам за слезою слеза
Вечно катится... труден и длинен их путь!..
Веселись-же и пой громко гимны весне:
Стоны тружениц тех не дойдут до тебя, —
И спасибо скажи своей доброй судьбе,
Что ты можешь прожить, свою долю любя...

Веселись и люби, с поля жизни цветы
Беззаботно срывай, наслаждайся, живи:
Для тебя жизнь не ад, для тебя жизнь — мечты,
Грёзы, полные счастья, покоя, любви!..

Тучки реяли, как птицы,
Месяц шлялся не у дел...
Бледный юноша девице
На ушко любовно пел:
— Вы красавица, вы роза,
Вы богиня, вы мой храм!
Сердце, будто Чимборасо*,
Пышет страстью жаркой к вам!
Сжалься! Будь моей женою!..
Но она ему в ответ,
Покачавши головою:
— Вы ведь, кажется, поэт?
Либерал? Порок громите?
Честь привыкли обожать?
И супругу норовите
В «ямбы», что ли, наряжать?..

Примечание:
Чимборасо* — потухший вулкан, самая высокая точка Эквадора.
Его высота — 6267 метров.

Обалдев от угощенья,
Видя буйным дням конец,
Просит вечером прощенья
У семьи своей делец:
— Бил тебя, жена, я больно,
Но, прости меня... теперь
Вплоть до Пасхи бить довольно
Мне тебя, — ведь я ж не зверь!..

Ну, а ты, сынок мой милый.
Если только не простишь,
То сейчас же с прежней силой
Вниз по лестнице слетишь...
Чем обидел я вас, дочки?
Или тем, что бил и вас,
Допиваясь аж до точки?..
Пустяки!.. Простить сейчас!..

Молодцы! Ко мне! Поближе!..
В ноги!.. Иль потом не встать?
Эй, старшой! Не так — пониже!..
Ну, простите!.. Живо спать!..

Нет больше браков!..
Всяк пусть знает...
Пусть женихи
Придут в конфуз...
Теперь не в брак
Они вступают,
А просто —
В тройственный союз.

(Классическая версия)

— Я вас люблю, к чему лукавить?..
Меня бы выдали глаза.
Мне вас теперь нельзя оставить:
Меня нельзя прогнать, как пса.

Раз вы собаку, приласкали,
И привязалась к вам она,
Хозяйкою её уж стали:
Она вас любит, вам верна!

Её прогнать уж вы не в праве.
Нет, человечнее убить!..
И от греха Творец избавит
Меня теперь вдруг разлюбить.

Настала осень;
Дождь и слякоть,
Уж в рощу носа не кажи,
Где-ж целоваться
И калякать,
Мы будем, милая, скажи?

— Пусть льют дожди,
Пусть ветры свищут,
Но верь мне: жены для друзей
Свиданий тайных
Место ищут
Всегда... под носом у мужей.

(Из песен о девушках)

Мгновенье первое:

Бракосочетанье
В элегантном храме.
Весело горит он
Мелкими огнями;
С хор по сводами пенье
Стройное несётся,
И в толпе немолчный
Шёпот раздаётся.
Вот невеста — с видом
Чистой голубицы:
На глаза стыдливо
Падают ресницы,
Щёки раскраснелись
В девственном волненье,
Грудь неровно дышит
В сладостном томленье...

Мгновение второе:

Вот, другую сцену
Вспомнил я при этом:
Сад безмолвный облит т
Тихим лунным светом;
Полный сладострастья,
Воздух благовонный
Ласково струится над
Листвою сонной;
С девушкой в саду я,
с неземными созданьем:
Жаркою мольбою,
Пламенными лобзаньем
И нескромной лаской
Чувство обнаружа,
Слышу я стыдливый лепет:
— После мужа...

От рябин льётся запах рябиновки,
Я от этого ладана пьян...
Всё поёт — до последней малиновки,
Всё цветёт — даже старый бурьян!

Облака за луною волочатся,
Комплиментщики ей говорят!
Всем любить до безумия хочется,
Всё охвачено страстью подряд!..

Ах, Танюша, вы нежностью пышете!
Я сегодня, как будто в бреду
От тебя я, любимая, — слышите?
Хоть зарежьте меня, не уйду!..

(Элегия)

Спадают на землю снежинки
Весёлою, резвой толпой —
И кроет дороги, тропинки
Их белый, серебряный рой.
Но их серебро так непрочно,
Недолго лететь им, резвясь,
И часто они, как нарочно,
С небес низвергаются в грязь...
И вы, неземные созданья!
Девчата!.. Не так ли, порой,
Стремитесь вы к древу познанья
Беспечной, весёлой толпой?
И вижу я ваши паденья
В житейскую, пошлую грязь —
И полон о вас сожаленья,
Хандрю я, тоскуя и злясь...

Настала осень;
Дождь и слякоть,
Уж в рощу носа не кажи,
Где-ж целоваться
И калякать,
Мы будем, милая, скажи?

— Пусть льют дожди,
Пусть ветры свищут,
Но верь мне: жены для друзей
Свиданий тайных
Место ищут
Всегда... под носом у мужей.

Что ты, молодец, призадумался,
Низко голову опустил свою,
Очи ясные затуманились
И слеза бежит за слезинкою?
Иль послание, что получено
Из села тобой из далёкого
От родимого батьки старого
Огорчило так Добра-Молодца?

Знаю, сам бы ты. если б волюшка,
Полетел туда птицей быстрою,
И, к груди прижав свою милую,
Осыпать бы стал поцелуями...
Полно, молодец, ты кручиниться,
Слезы горькие проливаючи;
Ведь слезами ты не поможешь ей, —
На роду ей так видно писано!

Знаешь сам ты, чай, что за времечко,
Стало жить теперь, не под силушку, —
Знаешь горе ты деревенское
Батьки с матушкой деда старого!
Знаешь сам ты, чай, что головушкой
Легче слечь теперь бесталанною,
Чем сберечь свою милу-лапушку!
От лихих людей и насилия!

Луна истуканом глядела,
В долинах клубилась всё мгла,
Над озером тёща сидела,
Как демон коварна и зла.
Звенели малиновки в роще,
Уныло вздыхал ветерок,
И капали слёзы у тёщи
Из глаз на холодный песок.
Она полюбила кого-то,
А тот не любил её, плут,
И бросилась тёща в болото,
Вслед филин ей крикнул: — Капут!
И стали прелестную даму
Русалки на дне щекотать,
Я зятю послал телеграмму:
— Чего тебе больше желать?..

(Сезонная элегия)

Новая квартира, —
К ней попал я в плен…
В ней ужасно сыро
И течёт со стен…

На «живую нитку»
Выстроен весь дом…
И терплю я попытку
Проживая в нём.

Это счастье наше ль?
Я судьбой убит…
У детишек — кашель,
У меня — бронхит…

А домовладелец, —
Сознаю вполне, —
Даже и безделиц
Не исправит мне…

Он твердит сурово,
Созерцая факт,
Лишь одно мне слово
Грозное: — Контракт!..

Завяли пышные цветы,
Печален купол небосвода;
Не стало прежней красоты, —
Вся замерла вокруг природа.

Плывут по небу облака,
Шумит задумчиво дубрава,
А в сердце — жгучая тоска,
Сомненья горького отрава.

Разбиты светлые мечты
Лучи погасли идеала;
И средь житейской суеты
Душа измучилась, устала.

И нет надежды на рассвете,
Жизнь веет холодом могилы;
Вдали гроза рокочет бед,
И с каждым днём всё меньше силы.

(Признание любимой женщине)

Представь, родная, — я шалил,
И, соблазнившись на новинку,
Очаг семейный позабыл,
Пройтись задумал на «чужбинку».

Но, погляди-ка ты вокруг, —
Везде один из двух дурачит,
Или жена или супруг…
Таков закон уж в мире значит!

Я лишь прозорливее был
И раньше понял, в чём тут сила…
Но, чуть бы я глаза закрыл,
Ты мне сама-бы их открыла.

Любовь — это с стройностью вечной
Ласкающий звуками сон,
Гармонии страсти сердечной,
Возвышенных чувств унисон.

Решая задачи примерно,
В науку нам верит должно:
Любовь — это значит наверно
Сложенье двух чисел в одно.

Любовь — это призрак шикарный
В чаде проносящихся дней.
Копящее пеной янтарной
Шампанское жизни моей!

Любовь — это цветик,
Чарующий жизни траву...
Его я с натурою страстной
Иваном да Марьей зову!

Логичнее нет выраженья!
Любовь — это значит союз,
Связующий два предложенья
В одно — неразрывное уз.

— Скажи, дивчина, что с тобою?..
Ты так грустна, ты так бледна;
Какой бедой, какой тоскою
Твоя душа удручена!..

— Дружок, я всё тебе открою,
Хоть этим я себя гублю:
Когда бываю я с тобою,
Тогда... я.… мужа не люблю!..

— Так вот в чём дело!.. Вот причина,
Что ты бледнеешь с каждым днём:
Люби ж меня, моя дивчина, —
С тобой случился перелом!..

Как человек, не молодой,
Уже поживший, хладнокровный,
В моих стихах с улыбкой злой
Разнёс он «глупый вздор любовный»:
— Ну, ласки, глазки — так и знал...
Глупее нет подобной сказки.
Скажи мне, где ты испытал
Все эти огненные ласки?
Не зная, что ему сказать,
Я мог одно лишь прошептать:
— Конечно, все мечты и сказки.
И на меня устремлены,
Его молоденькой жены
Лукавые смеялись глазки...

Жизни высшие цели сокрыты,
A ближайшие в наших страстях,
Но ведь сердце, мой милый, пойми ты,
Постоянно блуждает впотьмах.
Только ум наш его просветляет,
Он с анализом, всюду, мудрец,
Сердце в глупостях он уличает,
Забивая его, наконец.
А потом? Вот всё чувства убиты...
Что же ум? Да он сам в дураках:
Жизни высшие цели сокрыты,
A ближайшие в наших страстях.

Моя любовь, со мной прощаясь,
Дала на память ветку мне:
— Храни её! — она сказала, —
И не забудь об этом дне!..
Чрез двадцать лет вдруг получаю
Письмо от миленькой моей,
И в нём вопрос: люблю-ль всё также
И также-ль верен я всё ей?
Что отвечать, скажите, было
На этот нежный мадригал?
— Давно уж веточка завяла! —
В ответ я деве написал.

День убегает за днём
И хочется всё позабыть...
Так пусто—тоскливо кругом
И право не хочется жить.

А вспомнишь бывалые дни,
А вспомнишь минувшие грёзы, —
Увы! Там надежды одни
Пестрели как майские розы;

Счастливый дети весны,
Роскошно они расцветали,
И точно весенние сны
Незримо в тиши исчезали.

На смену им новые шли
Душистей, пышней и роскошней,
И эти незримо цвели,
И гибли во тьме полуночной.

Исчезли былые мечты,
Поблекли, весенние розы;
От них мне остались плоды —
Горячие, жгучие слёзы.

Часть первая:

Лоно природы я страстно люблю,
А Петербургской — тем более, —
Все возбуждает в ней лиру мою:
Солнце, что светит не долее
Часу; и дождик затем; наконец,
Нравится до чрезвычайности
Грязь после дождика... — Что вы, певец!
Это уж... это уж — крайности.

Жизнь я семейную тоже люблю;
К чаю семья собирается,
Любо глядеть! Я гляжу и пою;
Вот разговор начинается;
Громче и громче; вот спор, наконец;
Вдруг по какой-то случайности
Драка супругов!.. — Ах, что вы, певец!
Это уж... это уж — крайности.

Живопись разную очень люблю,
Но акварель—предпочтительно;
Чуть, где увижу я — не утерплю,
Все рассмотрю положительно...
Да уж чего: мне она, наконец,
Нравится до чрезвычайности
Даже на личиках дамских... — Певец!
Это уж... это уж — крайности.

Часть вторая:

Всё — чем богаты сарай и гумно,
Всё — за труды и терпенье дано!
Счастлив мужик и душою спокоен:
Он сознает, что награды достойны
Тот, кто поля своим потом смочил —
Право на отдых себе получил.
Труженик-пахарь, сын верный Отчизны,
Дети, да служит примером вам в жизни!

Детские годы и юность — весна;
Радости светлой и смеха полна!
Резвитесь вы и живёте беспечно;
Но это светлое время не вечно:
Лето наступит, оно принесет
Много труда и не мало забот...
Если, посеявши рано весною,
Честно потрудитесь летней порою,
Сделав для блага родимой земли
Всё, что умели и всё что могли, —

Осенью новое счастье найдёте,
И от тяжелых трудов отдохнёте!
Солнце! Пошли нам лучей благодать:
Устали летней порою не знать...
Чтобы потом, когда осень настанет,
Лист, пожелтевший спадёт и завянет,
Каждый из вас на покой уходя,
Мог бы сказать: — поработал и я!
Да, не легка была, помню, работа,
Силы потрачено, пролито пота,
Да уж за то для родного гумна
Много доставлено мною зерна!

(Дачные истории)

Красное лето прошло,
В город пора возвратиться,
Верочка вышла гулять —
С дачей и рощей проститься:

Эта тропинка; по ней
Часто мы с Петей ходили,
Много смеялись, резвясь,
А уж шалили, шалили!..

Вот и другая; я здесь
К Коле тайком прибегала,
Как целовалась я с ним,
Как о клубничке болтала!

Вот и лужайка; её
Федя шагами всё мерил,
В верности здесь я клялась,
Он то, простак, и поверил!..

«Ямки» ... Я, помню: на них
С Гогою было свиданье,
Впрочем, мы с ним не сошлись —
Не оправдал ожиданья.

Вот и бревёшко; на нём
Тоже свидание было...
С кем?.. Дай Бог памяти — с кем?..
С кем-же?.. Ну..., в общем, забыла!..

Бывает, что копейки трудовые
Поддерживают лень в её пути;
Бывает, что статьи передовые
Советуют назад идти;

Бывает, что слабейший пол прекрасный
Худого пола сильного сильней;
Бывает, что известный трус ужасный
От страха храбрецов храбрей;

Бывает, что холодненький напиток
Кровь до горячки белой горячит;
Бывает, что обилие кредиток
Приводит к нищенству кредит;

Бывает, что чернила черным фактам
Способны дать святую белизну;
Бывает, что доверье к мирным актам
Рождает страшную войну;

Бывает, что проекты золотые
И медных пятаков лишают нас;
Бывают в Думах гласные такие,
Что их не раздается глас;

Бывает, что супруг слывёт неверным
При полной Вере, пламенной притом;
Бывает, что дельцо — с началом скверным,
А с преотличнейшим концом.

(Правдивые истории)

Весь исполненный экстаза,
Страстью весь сгорая,
Пал пред ней я на колени,
Чувства изливая.

Но она, вскочив проворно,
Вдруг меня прервала:
— Что вы! Что вы! Как не стыдно!
Вот не ожидала!

Вы? Приятель близкий мужа!
Разве так ведётся?
Хорошо, что муж сегодня
Рано не вернётся...

А ведь ставни не закрыты,
Вот бы вышло мило!
И затем, как бы случайно,
Люстру погасила...

(Из житейской практики)
I.
Удивительного много,
Я могу пример представить:
Ловкий малый и безногий
Ножку может нам подставить.
Эти случаи ведь часты...
Но и так еще бывает,
Что к беззубому зубастый
На зубок вдруг попадает;
Что субъект и безголосый,
Тот, что с каждым днём дряхлеет,
Все об этом знают россы —
Всё-же голосом владеет...
II.
Будь с ослиными ушами,
Будь с бараньей головой,
Но и между мудрецами
Все-ж успех упрочен твой:
В душу лишь влезай без мыла
И не будь наивен, прост, —
И в пушку имея рыло,
Ты имей и лисий хвост...
III.
Имея друга, можешь смело
Уехать ты, оставить дом,
Вполне уверенный, что цело
До мелочей всё будет в нём.
Твои сигары дорогие,
Твоё вино от хищных слуг
И вещи ценные другие —
Всё уберечь сумеет друг.
Ему ты всё доверь, — нисколько
В душе боязни не имей, —
Не доверяй ему ты только
Жены хорошенькой своей!

Ипохондрик* — это человек, который испытывает устойчивую озабоченность возможностью иметь у себя тяжёлое, прогрессирующее заболевание.

(Правдивые истории)

Павел Васильич и Анна Петровна
Пели согласно дуэт свой любовный,
Муж у Анюты был старый и злой,
Друг же был молод, красавец собой.
Ревность ужалила старого мужа,
Тьма подозрений явилось к тому же,
Тёмною ночью, кинжал взяв с собой,
Он проследил за влюблённой четой...

Света несчастный старик наш не взвидел,
Как их в объятьях друг друга увидел,
Тотчас схватился за старый кинжал, —
Но, передумал, домой побежал...
С милым изменница нежно воркует,
В старце ужасная злоба бушует...
Вот, наконец, он придумал им месть
Нужно её в исполненье привесть.

Вот он запасся надёжной пилою,
Пилит березу дрожащей рукою,
Только придут «они», сядут сюда, —
Страшная месть их постигнет тогда!
Вот и «они» потихоньку подходят,
Мужа от ревности судорги сводят...
Тихо садятся «они» на скамью...
Старец собрал всю силёнку свою;

Двинул березу... Она закачалась,
Рухнула с треском, — чета разбежалась
Здравой и целой, — a бедный старик,
Суком зацеплен, повис на ней вмиг.

Опять эти чёрные очи
В часы бесконечные ночи
Как яркие звёзды горят,
Сжигают меня и томят.
Ведь всё уж прошло, дорогая:
Теперь не моя ты — чужая,
Зачем же встаёт предо мной
Твой образ, как будто живой?
И снова, как вешние розы,
Меня опьяняют те грёзы,
Которым мгновенье одно
Прожить, как цветам, суждено.
Лишь только заря наступает,
Твой образ скрывается, тает...
И ночи я жажду опять,
Чтоб призрак твой милый обнять.

Всегда, как звёздочки,
Твои сверкают глазки;
На щечках, — точно
Розы алые цветут;
Звучат уста твои
Приветом нежной ласки
И поцелуй к себе
Влекут.

Но, не способна ты,
Ни к мысли, ни к работе;
В душе твоей нет
Отзыва мечтам святым...
Ты — словно книжечка
В роскошном переплёте...
Жаль с содержанием
Пустым.

Вихрем пронеслась вдаль
Туча грозовая,
Громом оглушая,
Молнией сверкая,
Выбила всю ниву,
Поломала лес
И глядится снова
Солнышко с небес.

Так и ты, Танюша,
В гневные мгновенья
Мне в лицо бросаешь
Злобные глумленья…
Горечью упреков
Сердце мне терзаешь
И, остынув, снова
Ласки расточаешь.

Но, как дуб спалённый —
С новою весною,
Вновь не уберётся
Тёмною листвою, —
Так в разбитом сердце
Бедного поэта
Скоро твои ласки
Не найдут ответа.

Вставай, внучок!
Весёлый, день
Занялся над землёю,
Угрюмой тьмы ночная тень
Побеждена зарею...

Вчера стада
Суровых туч
Свинцовые блуждали,
Но их спугнул веселый луч
И вдаль они бежали.

Бегут, —
Их солнце золотит
Багровой пеленою
И плащ их траурный блестит
Рубином с бирюзою.

Серебро — и речь и слово!
Если так, то накладного
Серебра у нас довольно,
Своего, не покупного.

Если золото — молчанье,
То, конечно, мы — богаты!
Хоть греби в любой деревне
Это золото лопатой!

И гребут... Но, те, что жирный
Ежедневный стол имеют,
Те, которые издавна
Жнут все то, чего не сеют...

И понятно, что при массе
Серебра того и злата
Голодуха так гуляет,
Что пустеет быстро хата...

(К сведению всех влюблённых и не только...)

Слышу в роще голос милой,
— А-у? Где ты? Дай ответ!..
— Здесь, — кричу; бегу на голос.
Но, красотки моей нет...

Что такое это значит?
Я в смущении большом;
Где-ж она?.. Но, это дело
Объяснилось мне потом.

Ей, представьте, лишь хотелось —
Далёко-ли я узнать,
Чтоб с другим подальше в рощу
От меня не убежать...